Коррупция и государство в Сахеле

Начиная с 2000 гг. новые инструменты оценки борьбы с коррупцией создают нелестный образ госу-дарств Сахеля. Согласно наиболее известному из них – Списку стран по восприятию коррупции (Corruption Perception Index, CPI), составляемому международной неправительственной организацией Transparency International, в 2016 г. практически все страны региона попали в группу государств с эндемической коррупцией. Однако восприятие коррупции внутри группы варьирует: Сенегал и Буркина Фасо считаются менее коррумпированными, чем Мали и Нигер, которые, в свою очередь, вы-глядят лучше Мавритании и особенно Чада, входящего в список 20 наиболее коррумпированных стран мира – вместе с Бурунди, Гаити, Центральноафриканской Республикой и Демократической Республи-кой Конго. Однако эти чисто количественные и вырванные из контекста измерения проливают мало света на социальное и культурное обрамление повседневной коррупции. Настоящая статья опирается на качественные эмпирические полевые исследования, ведущиеся автором в Нигере, Сенегале и Мавритании.Starting in the early 2000s, new means of measurement produced by the international anticorruption indus-try cast a rather unflattering light on the Sahelian countries, stigmatizing them for their lack of public integ-rity. In 2016 the best known of these tools, Transparency International’s “Corruption Perception Index” ranked all Sahelian countries, excepting (barely) Senegal, as states with systemic corruption (a score lower than 43). Perceptions vary from country to country: Senegal and Burkina Faso are reputedly less corrupt than Mali and Niger; these two are, in turn, more virtuous than Mauritania, and even more so than Chad. These approaches, purely quantitative and decontextualized, shed little light on how corruption is socially and culturally embedded in everyday life. In contrast, this article is based on qualitative empirical studies and on the author’s own research in Niger, Senegal, and Mauritania.