English (United Kingdom)

https://curated-unify.zendy.io/wp-json/zendy-region/v1/featured_content/oa?rat=en

https://curated-unify.zendy.io/wp-json/zendy-region/v1/highlighted_journal/

Global: Zendy Plus annual

Presents the access of premium content as premium feature

Premium Content

Presents the keyphrase highlighting as premium feature

Keyphrase Highlighting

Presents the summarisation as premium feature

Summarisation

Insights

Presents the pdf analysis as premium feature

PDF Analysis

Presents the zaia usage as premium feature

ZAIA

Global: Zendy Tools annual

Global: Zendy Free Plan

Global: Zendy Tools monthly

Global: Zendy Plus monthly

The paper makes an attempt to analyse the Indo-European cultural categories in the dimension of anthropological and cultural sources which have constituted the national epic of Ossetians, the descendants of the legendary Sarmatian Alans. As a result of studying the present state of knowledge about nomadism, the authors propose a way of understanding that concept as an intercultural penetration of ideas and values through the cultural texts (myths, literary works) in the history of the Indo-European family of Eurasian nations. The authors present the nomadism of Indo-European cultural elements which emerge from the studies of Galina Bieliakowa on Slavic mythology. The article discusses the nomadism of Indo-European ideas, values and cultural symbolism in the context of contemporary anthropological and archaeological knowledge. The authors focus on the phenomenon of preserving the Indo-European cultural heritage in the mythology of the North Caucasus (e.g. the Ossetian heroic epic). The authors also show the phenomenon of the literary image of the sword as an archetypal symbol of honor and purity on the example of the nomadism of that cultural image from the Caucasian epic to the medieval knight epic. PRZEGLĄD WSCHODNIOEUROPEJSKI X/1 2019: 289–304 Аркадий Дудзяк, Марина Паюнена 290 1. Концепция номадизма В большинстве словарей приводится лапидарное определение номада как представителя народа, не имеющего постоянного места проживания и перемещающегося с одного места на другое, обычно сезонным образом и в пределах определённой территории с целью поиска свежих пастбищ для скота (Номад 2017а; 2017б). Соответствующий образ жизни людей, их экономическая и социальная организация определяются термином «номадизм» (т.е. кочевничество). Номадные сообщества играли важную историческую роль: они открывали и развивали новые территории, выступали объединяющим фактором для разрозненных этнических групп, вели обширную, порой трансконтинентальную торговлю, способствовали распространению технологий и т. д. Однако с приходом индустриальной экономики кочевой образ жизни потерял своё конкурентное преимущество (Номадизм 2017б), и в ХХ в. его распространение значительно сократилось под давлением современных форм хозяйства, а также общественного и политического устройства (Номадизм 2017a). Помимо того, что номадизм является классической темой литературы и мифологии, он реализуется также в распространении социально значимых идей и концепций, в межкультурном взаимодействии и других сферах. Отдельный аспект номадизма представляет миграция интеллектуальных традиций. В рамках данной работы мы рассматриваем номадизм как процесс передачи идей и ценностей, «закодированных» в текстах различных культур. 2. Индоевропейское наследие Евразии Данные лингвистических и археологически исследований помогают нам нарисовать портрет праиндоевропейской культуры. Наши индоевропейские предки занимались скотоводством и земледелием, владели многими ремёслами, умели возводить сложные сооружения. Накопление материальных ценностей приводило к социальной дифференциации. Общественная организация индоевропейцев имела кастовое иерархическое устройство. Несмотря на патриархат, роль женщины была значимой. Они имели свою религиозно-мифологическую систему, свои представления об устройстве мира, а кроме того демонстрировали высокий уровень духовной культуры – в частности, занимались накоплением научных знаний и даже имели весьма развитую поэтическую традицию (Сафронов 1989, 136–137). Расселившись по всей Евразии, индоевропейцы внесли значительный вклад в этническое Индоевропейские антропологические и культурные источники осетинского... 291 многообразие континента, передав вместе с тем своим потомкам основу своего языка и культуры. На основании современных данных комплекса соответствующих дисциплин исследователи пытаются восстановить ранние миграционные пути населения, см. работы: Cavalli-Sforza 1997; King/Underhill 2002; Balanovsky et al. 2008; Wiik 2008, 35–39 ссл. Современное состояние исследований этногенеза индоевропейских популяций в Евразии рассматривается в публикацией М. Ноиньской (Noińska 2016a, 234–244; 2016b, 161–166; 2016c, 145–155). Если индоевропейское языковое и культурное родство в настоящее время уже не вызывает сомнения учёных, то проблема локализации прародины индоевропейцев – той территории, где изначально жили первые носители этого языка – по-прежнему остаётся предметом научных дискуссий. Как отмечает Л. Зализняк (2016), на данный момент пять регионов рассматриваются различными исследователями и научными школами в качестве возможных мест формирования индоевропейской прародины: 1) Центральная Европа между Рейном и Вислой – гипотеза, выдвинутая в конце XIX века Л. Гейгером и Г. Хиртом и ставшая чрезвычайно популярной в Германии на волне немецкого патриотизма; 2) Ближний Восток – версия, наиболее подробно аргументированная Т. Гамкрелидзе и Вяч. Ивановым (1984), развиваемая также в работах К. Ренфрю; 3) Балканы – версия Б. Горнунга, В. Георгиева, И. Дьяконова, возникшая в результате открытия балкано-дунайской неолитической культуры; 4) лесостепная и степная зоны между Днестром и Волгой – гипотеза, выдвинутая О. Шрадером и активно поддержанная и развитая Г. Чайлдом, Т. Сулимирским, М. Гимбутас, Д. Мэллори и многими другими; 5) Центральная Европа с восточноевропейскими степями до Волги – концепция А. Хойслерa, Л. Зализнякa, С. Конча. В. Сафронов (1989, 63 ссл.) рассматривает локализацию индоевропейской прародины на основании комплексного анализа лингвистических, археологических, палеогеографических и палеоклиматических данных. Подчёркивая, что прародина может не быть постоянной в своих границах, он разделяет раннеиндоевропейскую и позднеиндоевропейскую прародины; первая локализируется им в границах юга Центральной и Западной Анатолии, а позднеиндоевропейская прародина переходит в европейскую часть с южной границей по правобережью Дуная, северной по северным склонам Карпат, Судет, Рудных гор и Тюрингскому лесу, западная не заходит за пределы Рейна (Сафронов 1989, 65 сл.), то есть создаётся основа для последующей индоевропеизации Центральной Европы и колонизации Северной Европы с ассимиляцией его мезолитического населения (Сафронов 1989, 155). Археологические исследования Л. Зализняка помещают прародину индоевропейцев на территорию между Нижним Рейном и Донцом. Среднеевропейские низменности считаются своеобразным «коридором», по которому Аркадий Дудзяк, Марина Паюнена 292 шли миграционные волны с запада на восток, начиная с XII тысячелетия до н. э. В результате этого в VI–V тыс. до н. э. на пространстве от Ютландского полуострова до Северного Донца сформировалась крупная позднемезолитическая этническая общность охотников и рыболовов. Под воздействием балкано-дунайских неолитических культур и вследствие аридизации климата эти северные общества начали переходить к скотоводству и к IV тыс. до н. э. трансформировались в древнейшие индоевропейские культуры (Зализняк 2016). Т. Гамкрелидзе и Вяч. Иванов (2013, 109 ссл.), основываясь на новых лингвистических данных, уточняют свою первоначальную гипотезу о расположении индоевропейской прародины и указывают её нахождение в юго-восточной Анатолии и северной Сирии, к северу от Плодородного полумесяца, откуда с началом распада индоевропейской языковой общности в IV–III тысячелетиях до н. э. происходит постепенное расселение индоевропейских племён, вначале довольно медленное, но с развитием коневодства и созданием конных повозок приобретающее характер активной и обширной миграции (там же, 129). Какие бы гипотезы ни высказывались по поводу локализации индоевропейской прародины и направлений расселения индоевропейцев на обширных территориях Евразии, исследователи не оспаривают тот факт, что в течение всего доисторического времени наблюдалась преемственность в развитии индоевропейских этносов, существовал своего рода «континуитет культур от Центральной Европы до Кавказа» (Сафронов, 1989, 93), что подтверждается современными данными целого ряда наук — лингвистики, археологии, палеогенетики и др. (Гамкрелидзе/Иванов 2013). А к III–II тысячелетию до н. э. индоевропейское культурное наследие уже преобладает в Европе, распространяясь практически по всей её северной, центральной и восточной территории (Mallory/Adams 2006, 452; Callaway 2015). 3. Избранные индоевропейские культурные элементы в исследованиях Г. С. Беляковой Г. С. Белякова (1995, 17 ссл.) приводит целый ряд примеров «кочевания» идей, образов, верований, в основном, в пределах индоевропейской культурной общности, объясняя их историческим (иногда очень древним) родством народов, а также миграциями и межэтническими контактами. Интересно, что у многих индоевропейских народов есть сказания, прославляющие младшего брата. Например, в древнеиранской легенде о трех сыновьях Феридуна старший и средний братья из зависти убивают младшего (там же, 33). Подобный сюжет очень распространён и в русских народных Индоевропейские антропологические и культурные источники осетинского... 293 сказках о трех братьях. В сказках сохраняется и представление о лошади как о важнейшем животном в культуре скифов-кочевников и отражение их общественной организации. Символическим также представляется окрас лошадей, которых отец дарит своим сыновьям. Рассматривая схожесть индоевропейских сюжетов, образов и традиций, стоит также упомянуть тот факт, что поэтический размер древних славянских сказаний, песен, заговоров, прибауток, поговорок близок к древней поэзии «Вед», «Авесты», песен древних германцев. Кроме того сравнительное изучение, например, германских и славянских песен показывает, что славянский размер более старый и может считаться первоначальным (там же, 47). Такую преемственность индоевропейских культурных элементов Белякова объясняет, в первую очередь, их древностью и, следовательно, принадлежностью к общеиндоевропейскому историческому периоду. 4. Номадизм идей, ценностей и индоевропейских символов: археологические и антропологические данные Влияние кавказско-черноморского культурного уклада на

Indo-European anthropological and cultural sources of the Ossetian heroic epic as an example of nomadism of ideas and values (problem statement)