English (United Kingdom)

https://curated-unify.zendy.io/wp-json/zendy-region/v1/featured_content/oa?rat=en

https://curated-unify.zendy.io/wp-json/zendy-region/v1/highlighted_journal/

Global: Zendy Plus annual

Presents the access of premium content as premium feature

Premium Content

Presents the keyphrase highlighting as premium feature

Keyphrase Highlighting

Presents the summarisation as premium feature

Summarisation

Insights

Presents the pdf analysis as premium feature

PDF Analysis

Presents the zaia usage as premium feature

ZAIA

Global: Zendy Tools annual

Global: Zendy Free Plan

Global: Zendy Tools monthly

Global: Zendy Plus monthly

Говор Крижанича, на котором основаны его произведения «Исказание» [Г], «Объяснение» [О] и «Политика» [П], показывает прежде всего безошибочно чакавские черты, но в ряде морфологических категорий — также и особые долготы, сближающие его с кайкавскими говорами. Поэтому В. А. Дыбо охарактеризовал говор Крижанича как «кайкавско-чакавский» (см., например, Дыбо 1968: 152). По косвенному указанию самого Крижанича, его языковая родина — треугольник «ме́джу Кýпоју и Вýноју рика́ми, во ује́здех Бūхща грâда, окол Дубовца́, Озльа́ и Ри́бника, остро́гов» [Г 195]. Сейчас «треугольник Крижанича» находится на са́мой границе чакавского и кайкавского ареалов, причём в его юго-западной части (большей по территории, в т. ч. в с. Рибник) говорят по-чакавски, а в северо-восточной (в т. ч. вокруг г. Озаль) — по-кайкавски (и там и там имеются переходные диалектные черты, см. ниже). Особые долготы (или «удлинения»), о которых пойдёт речь ниже, соответствуют двум типам ударения: «новый циркумфлекс» и «продлённый новый акут». Новый циркумфлекс — это долготный рефлекс на месте старого акута (прасл. *a̋ > ȃ, см. разд. I) или результат стяжения (например, прасл. *a̋je > ȃ, см. разд. II), а продлённый новый акут — долгий рефлекс на месте краткого нового акута (прасл. *à > ã, см. разд. III). Ниже мы разберём все позиции новоциркумфлексного и новоакутового удлинений в сербохорватском и словенском и сравним их с показаниями текстов Крижанича; затем отдельно рассмотрим «предсонантное удлинение» (см. разд. IV). В итоге мы должны, в числе прочего, суметь уточнить диалектную принадлежность говора Крижанича и его место среди нынешних чакавских и кайкавских говоров той же зоны.

Vowel lengthening in Juraj Križanić’s subdialect in comparison with Čakavian and Kajkavian data